О шадринских сказках знают в Москве. Информационное агентство ТАСС пишет о шадринской Царевне-лягушке

Увлечение Александра Зырянова — сбор местного фольклора, сказок, исторических документов, материалов — началось с участия в программе Императорского Русского географического общества (ИРГО) и захватило его на всю жизнь. Позже краевед занялся просвещением крестьян, открыл одну из первых на Урале сельских библиотек в селе Иванищево, а в дальнейшем и бесплатную школу для крестьянских мальчиков — в том же году Лев Толстой открыл свою школу в Ясной Поляне. На основе переданной Зыряновым в дар личной большой библиотеки в Шадринске раньше, чем в Екатеринбурге, появилась публичная библиотека.

Значительное число собранных сказок Зырянов отправил в Географическое общество, которое поручило их разбор известному знатоку русской народной поэзии Александру Афанасьеву. Большая часть второго выпуска «Народных русских сказок», изданных в 1859 году в Москве под редакцией Афанасьева, состоит из сюжетов, записанных Зыряновым.

Как народная «лягуша́» превратилась в Царевну-лягушку

«Я совершенно удерживаю оригинал точности и словесности народного духа, как только слышал из уст народа, так точно и пишу, и от души жалею, что из существующих за Уралом народных сказок я не могу передать очень многих, ибо грубость их и черты разврата не подчинили перу», — писал Зырянов в 1850 году.

Большинство внесенных Афанасьевым в зыряновские сказки правок были незначительными, тексты переданы достаточно точно, рассказал ТАСС старший преподаватель кафедры маркетинговых коммуникаций и брендинга Института экономики и управления Уральского федерального университета, исследователь биографии и трудов Зырянова Алексей Бритвин. Однако имелись и серьезные, с точки зрения исследователей. Сказке о лягушке Афанасьев дал название «Царевна-лягушка», а также и новое звучание имени главной героини, которое идет вразрез с рукописью. С заменой в окончании «о» на «е» в слове «лягушо́й» (творительный падеж слова «лягуша́») изменилось и местное ударение в именительном падеже — так «лягуша́» стала читаться как «лягу́ша» (лягу́шка).

«Почувствуйте фонетическую разницу: звонкая и гладкая лягуша́ (хороша) и протяжная ленивая лягу́ша-квакуша», — отмечает Бритвин.

По словам исследователя, из доступных сказочных текстов о Царевне-лягушке (у Афанасьева приводится три варианта сказки, зыряновский размещен первым) шадринский текст самый цельный, логичный, компактный и содержательный. К уникальным особенностям его сюжета можно отнести, например, то, что «шадринские» невесты стрелы приносят сами (в том числе и лягушка), исчезает преображенная жена не сразу после возвращения с бала, а после ночи с царевичем («Легла спать с Иваном-царевичем; перед утром и говорит ему: «…Прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве»), и пока Иван-царевич разыскивает свою жену, она едва не выходит за другого («Она уж стала забывать тебя, выходит взамуж за другого: скоро свадьба!»).

Необычно для современного читателя и то, что в сказке того времени Иван-царевич сжигал не кожу, а «кожух», Баба-яга — или «баушка» в шадринском варианте — русскую «коску» (кость) почуяла, и множество других речевых нюансов. Кощей в шадринском варианте тоже звался иначе — Кош. По словам Бритвина, это слово также образовано от «кости», но почему именно так звучало имя персонажа, сказать трудно. А уже в советское время в переизданном сборнике Афанасьева придали всем словам современный вид и ударения.

Зырянов в XIX веке собрал уникальный материал, и сейчас к наследию этого краеведа обращаются, в частности, филологи и фольклористы, изучая записанные сказки, песни и загадки, свадебный обряд жителей уезда. Речь зауральского крестьянина XIX века вобрала в себя множество диалектов разных территорий России благодаря переселенцам. Место между Уралом и Сибирью привлекало людей хлебородностью, на Урале был камень, а уже далее в Сибири — болота.

«Шадринский уезд — это же пограничье бывшее, край Руси, — говорит Алексей Бритвин. — Осваивался Урал, и продвижение шло в Сибирь, первые на эту территорию пришли архангелогородцы — по крайней мере, в Шадринский уезд и Шадринск как таковой. Они и утвердили у нас уральско-сибирскую букву «о», и говорим мы как наши предки с Русского Севера. <…> В наших местах, когда стали заселяться с разных мест, некое смешение фонетики произошло: поселенцы из Рязани говорили одним образом, смоляне — другим и так далее. Все это у нас перемешалось».

Конечно, речь простонародья отличалась от речи дворян — в их среде, где, в частности, изучались и иностранные языки, появлялся литературный язык. Но краевед-самоучка сохранил местный говор: «сделат», «ползат», «квакат» (сделает, ползает, квакает), «баушка», «кака красавица», в его текстах зафиксированы народные фраземы: «Век жить — не реку перебрести или не поле перейти», «Во Христов день надевать!» (о рубашке), «Слыхом не слыхать, видом не видать», «А теперь бог знат», «и вышло кули-мули» (кое-как, небрежно).

Крестьянская смекалка до Берлина доведет

Самые известные из записанных Зыряновым сказок можно отнести к детским. Однако были и такие, основной аудиторией которых были отнюдь не ребятишки. Некоторые из них попали, например, в известный тогда «Пермский сборник», изданный в Москве краеведом Дмитрием Смышляевым и отмеченный Николаем Добролюбовым. Более того, одну из сказок тогда даже перевели на немецкий, опубликовав в выходившем в Берлине журнале иностранной литературы, — так сказка «Крестьянин и незнамый человек» в немецком варианте получила название «Крестьянин и царь».

Это история о том, как к работающему в лесу крестьянину подошел «незнамый» — незнакомый — человек и расспросил о том, как он распорядится с полученными за труд деньгами. На что мужик ответил, что одну часть, заемные, он отдаст, вторую часть даст взаймы, а третью — отдаст даром. Незнакомец оказался царем и потребовал пояснения, и тогда крестьянин растолковал: одна часть средств идет на содержание родителей — то есть так он отдает долг, вторая, даваемая взаймы, — вклад в детей, а третья пойдет писарям и чиновникам — за что он отдает ее, даже не знает. Царю понравился ответ, созвал он к себе чиновников и загадал им эту загадку, однако те не смогли раскусить крестьянскую мудрость, а за ответом пришлось обратиться к тому самому мужичку из леса, а потом его вознаградить.

Сюжет сказки «Жена забыла мужа» из «Пермского сборника» также отличается отсутствием чего-либо магического, он повествует о крестьянской хитрости и отражает некоторые моральные аспекты жизни того времени, говорит Бритвин. События разворачиваются на кладбище: жена потеряла мужа, горевала у его могилы, но стороживший там некоего мертвеца солдат предложил ей выпить — в результате пара «загуляла», а охраняемый труп был украден. Но солдат быстро нашел решение, предложив женщине выкопать труп ее мужа, чтобы заменить пропажу.

Некоторые произведения народного творчества того времени современному читателю могли бы показаться не совсем укладывающимися в нашу мораль, поясняет исследователь Бритвин. Во всех записанных Зыряновым сказках прослеживается мысль о том, что из любой ситуации можно найти выход, но выходы эти в ряде случаев покажутся «нечистыми».

«Не всегда они (выходы — прим. ТАСС) могут показаться кристально честными, [могут являться] хитростью крестьянской — то есть очень хорошо отражают менталитет территории, крестьянства, идеалы, представления. <…> Вот это своеобразие народных идеалов, каких-то принципов, стереотипов даже — оно в сказках присутствует в огромном количестве», — говорит исследователь.

Все собранные краеведом сказки имеют своих рассказчиков, передают их стиль повествования, говор и характер. Как сообщал Зырянов в своей записке ИРГО, в уезде были так называемые мастера — более способные «на баснословия» крестьяне, знающие множество сказок. «Другие поселяне, хотя некоторые желают изучить сказочную эпопею, но не допускаются памятью и от того не входят в разряд мастеров. Поселянину так же лестно название мастера, как высокая слава артисту», — рассказывал он.

По словам Алексея Бритвина, каждый рассказчик при этом имел свою манеру повествования. Некоторые из крестьян использовали сложные обороты, действительно мастерски могли увлечь слушателей. В то же время узнать, кто же был рассказчиком каждой конкретной сказки, не всегда возможно.

«Зырянов, к сожалению, не всегда записывал фамилию и имя информатора. А тогда [и] не все имели имен и фамилий», — говорит специалист.

«Социальный лифт» XIX века

Исследователи полагают, что Зырянов все же не ездил по селениям для сбора сказок, а записывал их там, где жил и трудился. И первые сказки были отправлены из Далматово (сейчас является административным центром Далматовского района).

Александр родился в деревне Верхний Яр Далматовской волости Шадринского уезда 28 августа 1830 года, рос без отца — тот рано погиб. Тем не менее семья жила неплохо: Зыряновы имели дом в Далматово и сдавали его приезжим в дни ярмарок, пока он не сгорел.

По данным исследователей биографии Зырянова, грамоте его, скорее всего, обучили родственники, ведь в духовном училище при монастыре он не проучился и года из-за финансовых трудностей и не получил систематического образования.

«По родственной линии мальчик оказался приближен к волостному правлению <…> обучился грамоте по представлению тех лет — то есть он мог написать что-то, прочитать. <…> Желание расширить кругозор и заниматься таким бытописанием, возможно, было привито тем, что он в правлении был сначала рассыльным — разносил какие-то бумаги, потом был писцом — переписывал бумаги <…> потом стал писарем — это уже <…> некий статус <…> к моменту его работы писарем он был подростком, это далматовская волостная управа была <…> потом он поссорился с каким-то начальником <…> ему пришлось в Уксянку писарем перевестись», — рассказывает Алексей Бритвин. С 1861 года Зырянов стал адвокатом по крестьянским делам в Далматово.

В 1847 году Императорское Русское географическое общество составило программу, в которую вошло и этнографическое направление, в ней была указана методика сбора информации. Откликались на нее, как правило, священники, притом не систематически, говорит Бритвин. А Зырянова эта идея увлекла. В числе первых отправленных им рукописей оказались записи русского народного творчества — сказки, песни, загадки и другое. Ввиду большого объема отправленных сказок, числа разных рассказчиков — что видно по самим текстам, — начал он их сбор как минимум в 19 лет.

Зырянов занялся изучением и переписью документов, касающихся истории, экономики территории, вел метеорологические наблюдения. В результате комиссия Императорского Вольного экономического общества под председательством Дмитрия Менделеева присудила ему медаль.

«Вхождение в этот круг для него, конечно, было очень важно, оно его тоже вдохновляло. <…> Зырянов на протяжении практически 40 лет вел постоянные записи, причем по очень различным направлениям — фольклор, этнография, метеорология, археология, экономические записи, исторические записи. Его вклад бесценен тем, что такие темы, как народные движения, — Пугачевское восстание, бунты картофельные — известны по Шадринскому уезду именно благодаря Зырянову, потому что он работал с подлинными документами в архивах, которые исчезли, были уничтожены пожарами, а мы теперь прекрасно пофамильно понимаем, что происходило, очень подробно — это просто бесценно», — рассказывает Алексей Бритвин.

Александр Зырянов был похоронен на территории Далматовского монастыря, что является признанием его заслуг. Однако сведения о точном месте захоронения были утрачены, и до сих пор установить их не удалось — в монастыре в советское время размещался завод «Молмашстрой», часть территории была асфальтирована, а земля перекопана. Тем не менее в 2000 году инициативная группа установила там памятник Зырянову. В наши дни Шадринск получил статус родины Царевны-лягушки и Елены Прекрасной — так он обозначен на «Сказочной карте России». А в старинном особняке в Шадринске — усадьбе купца Густомесова — создали резиденцию Елены Прекрасной.

В будущем в Курганской области планируется выпустить наиболее полное издание записанных Зыряновым в Шадринском уезде сказок, включив туда рукописи и с более высоким возрастным цензом, рассказал ТАСС главный редактор журнала «Мое Зауралье», инициатор создания первого зыряновского сборника Валерий Мурзин. Всего сейчас известно о 47 собранных Зыряновым сказках.

«Меня удивляет, когда люди считают это детскими сказками, приобретают для детей, — сказки-то взрослые, очень взрослые. Читать нужно <…> осознавая [их]. <…> И, конечно, красота языка нашего местного настолько необыкновенная, даже теплые чувства возникают — у меня бабушка даже так говорила, такие словечки выговаривала. Конечно, приятно, и хорошо, что они не изменены в тексте», — говорит заведующая библиотекой и хранительница мини-музея Зырянову в селе Агапино Елена Абсалямова.

По ее словам, и в наши дни у краеведов остается работа по изучению жизни и деятельности Зырянова. Например, не осталось упоминаний о том, в каком из зданий находилась та самая одна из первых сельских библиотек Урала. Недавно исследователи пришли к выводу, что из-за недостатка средств у Зырянова и отсутствия возможности платить за помещение для библиотеки она, вероятнее всего, располагалась непосредственно в здании волостного управления — сейчас от него остались только стены.

Мария Попова